Умри стоя! - Страница 37

Развернуться и оценить результативность своих действий Глеб не успел. Идущие позади сослуживцы потерпевшего бросились вверх по трапу и, внесли буяна в самолёт.

— Всё! Хватит! — скомандовал штатский, безуспешно пытаясь оттолкнуть гвардейца, давящего в угаре коленом на шею Глебу. — Спятили? Под трибунал отдам! Идиоты!

Наконец, ему удалось завладеть вниманием разгорячённых охранников. Глеба, изрядно отметеленного, подняли и швырнули в кресло, предварительно украсив запястья наручниками.

— Неплохо для выздоравливающего, — усмехнулся штатский, сев напротив.

Глеб, молча, сплюнул кровь под ноги рядом стоящего гвардейца и потянулся, разминая шею.

— А вот с манерами беда, — скривился «пиджак», брезгливо покосившись на алое пятно, расползающееся по ковровому покрытию.

Двое «синих мундиров» под руки затащили в салон пострадавшего сослуживца, усадили на диване в углу, после чего подняли трап и задраили дверь.

Расквашенные губы, сломанный нос и залитый кровью китель недавнего оппонента заметно улучшили Глебу настроение. Он даже улыбнулся, отчего по подбородку и шее снова заструился тёплый ручеёк.

— Зафиксируйте, — кивнул «пиджак» своим подручным, тут же выполнившим распоряжение.

Глеб прочистил от загустевшей крови нос и размял челюсть, готовясь к продолжению экзекуции, но голос из динамика опроверг его опасения:

— Пожалуйста, займите свои места и пристегните ремни безопасности. Мы взлетаем.

Не будь этого объявления, о разгоне можно было бы догадаться лишь по лёгкой перегрузке да меняющемуся за иллюминатором пейзажу. Ни гула двигателей, ни вибрации фюзеляжа. Самолёт словно потянуло гигантским магнитом. Глеб даже забыл на время о режущих запястья наручниках, прикрыл глаза и обратился в слух, стараясь определить момент отрыва от земли. Но, когда он посмотрел в иллюминатор, так ничего и не ощутив, за бортом на фоте синего неба уже маячил истребитель сопровождения.

— Не избалован комфортом? — заметил «пиджак» удивление Глеба, и кивнул ближайшему гвардейцу. — Сними наручники, — после чего вернулся к немногословному собеседнику: — Нам ведь больше не о чем беспокоится?

— Так точно, — процедил Глеб.

— Держи, — протянул ему штатский коробку салфеток, как только капроновые путы были срезаны. — Надеюсь, это маленькое происшествие останется между нами.

Глеб обтёр лицо и, бросив окровавленные салфетки на пол, не без удовольствия понаблюдал, как скрипящий зубами гвардеец соберёт их у него из-под ног.

— Чувствуешь себя нормально? — продолжал лучиться заботой «пиджак».

— Кто вы такой? Куда мы летим? — проигнорировал Глеб вопрос «доброжелателя», решив, что настало время для собственных.

— Настырный, — усмехнулся «пиджак». — Весь в маму.

— Что?

— Меня зовут Валерий Симагин. Комиссар особого отдела при Генеральном Штабе. Тебя ждут в Академии Наук, солдат. Очень ждут. Хочется думать, что ты не выкинешь никаких фортелей по дороге и в столице.

— В Гипербазисе? — прошептал Глеб, не веря собственным ушам.

— Да.

Гипербазис — циклопический конгломерат заводов, фабрик, ферм, добывающих предприятий, научно-исследовательских объединений, военных баз, и всего остального, что необходимо для бессрочного существования в автономном режиме двух десятков миллионов обитателей столицы Евразийского Союза. Город-конвейер. Город-совершенство. Пик рациональности и технологичности. Он раскинулся на три с половиной тысячи квадратных километров в предгорьях Южного Урала, а по слухам — ещё на столько же в его недрах. Самая охраняемая зона на континенте, если не на планете. Четыре рубежа непреодолимой противовоздушной обороны. Танковая и две мотострелковые дивизии на страже границ, не говоря уже о многочисленных подразделениях охраны порядка, способных потягаться в эффективности с армейскими частями. Жизнь в Гипербазисе — привилегия достойнейших. Смерть в Гипербазисе — тяжёлая утрата для Отечества. Лучшие умы и руки трудятся здесь с невиданной отдачей. Уровень производительности труда Гипербазиса в три с лишнем раза выше, чем средний уровень по стране. Здесь каждый день двигают вверх планку стандартов, к которым должны стремиться граждане Евразийского Союза.

Всё это Глеб помнил из курса Истории Отечества, видел фото- и кинохронику великой стройки, замирал, глядя на проекционные панорамы города. Но он и представить себе не мог…

Южный Аэропорт — один из пяти обслуживающих нужды столицы — встретил воем десятков взлетающих и приземляющихся самолётов. Основную часть авиапарка составляли тяжёлые и сверхртяжёлые транспортники, собирающие вокруг себя на земле несметное количество контейнеровозов с автопогрузчиками. Но были здесь и другие крылатые машины — стройные, красивые. Они напоминали самолёт, в котором прилетел Глеб, но отличались куда большими габаритами. Из них не выгружали ни контейнеры с армейской маркировкой, ни бронетехнику, ни живую силу, сбегающую плотными колоннами по мосткам из распахнутых кормовых люков. К сверкающим сигароподобным фюзеляжам подъезжали машины-трапы, и по ним спускались люди — почти сплошь гражданские, в странной одежде, с нелепыми вещмешками, совершенно непригодными для полевых условий. И их было много, Глеб никогда столько не видел. Откуда они прилетели? Зачем? Глеб не знал. Ведь гражданские должны были стоять у станка, растить хлеб, корпеть над пробирками в лабораториях, обеспечивая боеспособность армии. И только. Но эти совсем не походили на не разгибающих спины тружеников тыла, как рисовала их пропаганда.