Умри стоя! - Страница 61

Борттехник кивнул и, бурча под нос: «Надо было ради десяти минут машину уродовать», поспешил на помощь своему коллеге, занятому креплением «Химеры» к полу вертолёта. Над головами загудел двигатель.

— Всё, идём на взлёт! — объявил техник, разделавшись с последним крепёжным тросом, и занял место у пулемёта, как и его визави.

Гул стал сильнее, по фюзеляжу пошла вибрация, передающаяся на «Ивана» через ноги и спину. Чувствуя эту механическую дрожь, Глеб поймал себя на мысли, что впервые ощущает костюм. Будто могучие стальные мышцы заныли, давая о себе знать, как после тяжёлой тренировки. Собственная силовая установка и сервоприводы работали до тошноты мягко. Иногда Глеб вовсе забывал, что на нем полтонны брони. Моментальные реакции «Ивана» в купе с отсутствием физических усилий создавали эффект лёгкости. Только стрельба давала немного почувствовать правую руку машины.

«Аврора» оторвалась от земли и, развернувшись, легла на курс.

Сидящие напротив Братья, язвительно ухмыляясь, разглядывали «Ивана», пока Талос не включил частоту звена, и в гарнитуре Глеба раздалось:

— Я слышал, Палачи, когда приспичит, гадят прямо в броню. Правда что ли?

— Случается, — ответил Глеб, надеясь на скорейшее окончание этой «милой беседы».

— Прямо так вот и ссут под себя? — даже за тонированным бронестеклом было видно, как брезгливо скривилась рожа Талоса.

— Ага.

— Ты подумай! А если живот прихватит?

— Значит обосрутся, — невозмутимо разъяснил Глеб.

— Чёрт! Так потом и воюют, обосранными?

— У них специальные трусы с абсорбирующим наполнителем, — добавил Глеб, вздохнув.

— Но, если твёрдо навалил, оно ж не впитается, — не унимался любознательный Талос. — Будет размазываться по жопе и к ляжкам липнуть. Слушай, а ты сам-то в сортир заскочить успел?

— У меня в броне система жизнеобеспечения.

— Это как? — подключился к беседе Колосс.

— Продукты жизнедеятельности, выводимые из организма, прогоняются через фильтры и делятся на дистиллированную воду и твёрдый шлак.

— Так у тебя чего, трубка в жопе? — весело поинтересовался Талос.

— В башке у тебя трубка мочеточная! — не выдержал Глеб. — Поддон там! Ясно?

— Слышь, — ухмыльнулся Колосс, — а если железяка твоя сломается, и придётся из неё вылезти, ты что же, голой задницей будешь сверкать?

— На этот случай есть НАЗ. Там хб, разгрузка с магазинами, рация и автомат. Вот, — указал Глеб себе за спину, на притороченный слева от патронного ранца пластиковый кофр. Ещё вопросы будут?

Братья переглянулись.

— А туалетная бумага там есть? — прыснул слюной на забрало Талос.

Глеб уже потянулся к застёжке ремня, чтобы встать и провести воспитательную беседу, когда в эфир вклинился Преклов:

— Я считал, что сила Старших Братьев проявляется в бою, а оказалось — в пиздеже.

— Повтори, — прорычал Талос, приподнявшись.

— Уймись, — положил Колосс руку ему на плечо.

— Я сказал, — спокойно продолжил Преклов, — что вы оба — пара никчёмных трепачей. И, кстати, я ни разу не слышал о Старших Сёстрах. Вас кастрируют, или друг с другом сношаетесь?

Теперь поднялся и Колосс:

— Я не ослышался? Ты назвал нас пидорами?

Глеб отстегнул ремень и встал, прикидывая, с кого из Братьев начать в случае перехода от слов к делу. Но ситуацию спасло объявление пилота по громкой связи:

— Идём на посадку. Проверьте ремни. Мне за вас по жопе получать совсем неохота.

Все трое нехотя заняли прежние места и пристегнулись.

Вертолёт, выровнявшись, начал снижение.

— Ещё потолкуем, — заверил Талос, прежде чем створки десантного отсека распахнулись, и внутрь ворвался поднятый винтами песок.

— Наконец-то! — снаружи, придерживая шлем, стоял сержант Киров с отделением. — Только вас ждём! Шевелись! Эй, там, вашу мать! — крикнул он, стукнув кулаком в борт. — Особое приглашение нужно?! Открепляйте эту хрень живее!

— Рядовой Преклов, — представился Анатолий, выкатываясь наружу. — Можно просто Химера.

— Ага, хрень, я запомню!

Створки «Авроры» сомкнулись, и огромная винтокрылая машина взлетела, оставив своих недавних пассажиров в вихре красной пыли.

— Вы, четверо! — обвёл сержант пальцем личный состав «Алтая». — Держаться возле меня! Никакой самодеятельности без приказа! На связи! — отвернулся он, сунув ладонь под шлем. — Так точно! Вас понял! Выдвигаемся! Отделение, слушай мою команду! — проорал Киров, поправляя автомат. — Идём в город! Дистанция между звеньями — тридцать метров! Ориентир — вон та здоровая хибара! — указал он на почерневшие остатки многоквартирного дома. — Обходим её и продолжаем двигаться в том же направлении! Не терять визуальный контакт с соседним звеном! Всё ясно?! Вперёд!

Штурмовики выстроились цепью и пошли. Сержант со звеном «Алтая» оказались в её центре.

Несмотря на раннее утро, температура уже поднялась до градуса, далёкого от прохлады. Старшие Братья то и дело совали руку под забрало, вытирая испарину, и Глеб, наблюдая за их мучениями, радовался, что находится внутри кондиционируемого «Ивана», а не орошает потом сухую красную землю Африки, простирающуюся во все стороны кроме севера. Там, заслоняя горизонт, раскинулся Йоханнесбург — огромное, рваное и прожженное лоскутное одеяло, сотканное на руинах погибшего города. Он, словно куча дерьма, растекался от центра, возвышающегося остатками высотных зданий, к всё более низким окраинам — беспорядочному нагромождению халуп, построенных из всего, что только можно пустить в дело. Именно к такой окраине и приближалось второе отделение под командованием сержанта Кирова.